Еще раз о Макаренко

5 октября – Международный День учителя. Невольно вспоминаешь своих учителей, которых, к сожалению, уже нет на свете. И прекрасных друзей – учителей. И невольно в этот день я вспомнила и Антона Семеновича Макаренко, которого я считаю гением педагогики. Не случайно ЮНЕСКО объявил 1988 год Годом Макаренко (столетие педагога). Не раз в прошлом я о нем рассказывала ребятам в библиотеке. Сопоставила цифры и удивилась. Оказывается, Антону Семеновичу Макаренко в этом году 135 лет со дня рождения. Не очень круглая дата, но всё же! Нашла в нашем блоге статью о Макаренко, прочитала и мне захотелось написать продолжение той статьи, т. к. появилось то, о чем раньше не писали. Жизнь и работа Макаренко оказались куда более сложными, чем раньше мы о нем знали.

Я понимаю, все читали «Педагогическую поэму», но не все знают, что поэму в первых изданиях сильно сокращали, цензура убирала целые главы. Мне подарили прекрасное издание «Педагогической поэмы» (2003), впервые напечатанное полностью. Все, что было изъято раньше, вставлено и выделено курсивом. В книге больше 700 страниц! Макаренко ее писал десять лет по совету Горького и с его помощью. Сам Антон Семенович написал о «Педагогической поэме»: «Эта поэма всей моей жизни, которая хоть и слабо отражается в моем рассказе, тем не менее, представляется мне чем-то «Священным». О его детстве, семье рассказано в той первой статье. Хотелось только, чтобы читатели вспомнили: Макаренко уже в 17 лет начал учить детей, а позже закончил Полтавский учительский институт с Золотой медалью. Кстати, его дипломная работа была о кризисе педагогической науки!

Стоит вспомнить то время, когда Макаренко начинал работу в колонии. 1920 год. Только что прошли революция и гражданская война. Разорение, голод, беспризорничество. Около семи миллионов никому ненужных детей и подростков, которым пришлось воровать, нищенствовать, собираться в банды. Крупская это назвала «Одной из издержек революции». Страшная организация – ЧК во главе с Дзержинским стали заниматься этими детьми. Организуются специальные колонии в основном в бывших монастырях и бывших помещичьих усадьбах. В Челябинске был организован специальный детский приемник в бывшем Одигитриевском монастыре (теперь на этом месте гостиница «Южный Урал») и детская трудовая колония на Тургояке. Об этой колонии написала Лидия Сейфуллина в то время очень известной книге «Правонарушители». Первый ее директор детей называл «навозом». Благо его сменили на хорошего человека. Во времена Макаренко таких детей почему-то называли дефективными. Макаренко писал: «Нет дефективных детей, есть дефективное отношение к ним». Для Макаренко все эти дети – люди. Он их любил, доверял им, но и требовал. Его девиз» – «Как можно больше уважения к детям, как можно больше доверия». В колониях, где он работал, дети называли его просто Антоном, любили его как хорошего отца.

Колония имени Горького

Но это было потом. Вспомните начало «Педагогической поэмы». Небольшой коллектив воспитателей колонии под Полтавой всё приготовил к встрече первых колонистов: торжественный обед (в меру тех возможностей), чистые постели… А первыми пришли в колонию шесть хорошо одетых парней, явно с криминальным прошлым. Они убавили свой возраст (в колонию принимали до 18 лет), документов у них не было. Приближалась зима. Парни хотели отсидеться в тепле и сытости. Ничего не хотели делать, хамили воспитателям, воровали. И однажды терпение у Макаренко кончилось. «…В одно зимнее утро… предложил Задорову пойти нарубить дров для кухни…». Задоров на что лениво ответил: «Иди сам наруби, много вас тут». Впервые Макаренко назвали на «ты», впервые такое явное неподчинение. Макаренко не выдержал и изо всех сил ударил Задорова по щеке, тот от неожиданности упал. Макаренко еще пару раз дал пощечину нахалу. Для Макаренко это наказание воспитаннику было единственным за всю его практику. Только представить эту картинку: Макаренко невысок ростом, фигура далека от атлетичности, очки. А парни выше его и сильнее. И всем шестерым Макаренко закричал: «Или всем немедленно отправляться в лес, на работу или убираться из колонии к чертовой матери!». Но неожиданно Задоров сильно испугался и даже попросил прощения. Ребята увидели человеческий взрыв, поверили в духовную силу Макаренко. А потом все шесть парней вместе с Макаренко пошли в лес рубить деревья. Позже все стали главной опорой Макаренко, когда вскоре прибывали в колонию брошенные судьбой дети, а жизнь в колонии налаживалась. Макаренко писал, что «случай с Задоровым был поворотным пунктом». Антон Семенович не дал парням превратить колонию в воровскую «малину».

На этом можно было бы поставить точку. Но жизнь оказалась сложнее. Кто-то донес высокому педагогическому начальству про пощечины. И потом в нескольких газетах появилась карикатура, на которой звероподобный мужик бьет ребенка. И подпись «Чемпион хулиганства» и статья о недопустимости такого метода воспитания. Макаренко долго будут это ставить в вину. А он написал: «Я во всю жизнь не прочитал столько педагогической литературы, сколько зимой 1920 года». И нигде даже близко не мог найти ответа, как воспитывать беспризорников в его время и в его месте. «Первые месяцы нашей колонии для меня и моих товарищей были не только месяцами отчаяния и бессильного напряжения, – они были еще и месяцами поисков истины…»

Макаренко очень любил Горького. Еще до революции в 1914 году он послал Горькому свой первый рассказ «Глупый день». Горький не оценил работу молодого автора, посоветовал больше не писать, но потом Макаренко и Горький подружились. Не случайно именно Горький стал первым редактором «Педагогической поэмы». Свою первую колонию Макаренко назвал именем Горького. Прошло время, и колония имени Горького приобрела известность в стране. Ребята в ней работали и учились. Макаренко говорил ребятам: «Ничего не делать – свинячье счастье». В колонии уже была прекрасная организация жизни. Была настоящая демократия в коллективе единомышленников. Был свой театр, свой оркестр. Колония сама себя обеспечивала всем необходимым. Она переехала в Куряж, где была самая запущенная колония. Макаренко со своими воспитанниками и там навел порядок. Обновился даже старый парк, посажены цветы, очищен пруд. И там ребята чувствовали себя, как дома. Антон Семенович переписывался с Горьким. В 1925 году писал, что в колонии 140 ребят от 14 до 18 лет. (Через три года в колонии будет уже 400 воспитанников). Было 3 воспитателя, стало 8. Была в колонии одна кляча, а теперь 7 лошадей. Что на их спектакли приходят до 500 человек (крестьяне из соседних сел). Что ежегодно 40 человек отправляют на рабфак, в институты. Колонией хвастались, ее посещали делегации.

Воспитанники колонии им. М.Горького, 1925 г

У Макаренко был принцип: не вспоминать прошлого воспитанников. Когда под конвоем доставляли очередного беспризорника, Макаренко не брал его личного дела. «Мы не хотим знать о тебе плохого. Начинается новая жизнь». Но однажды он посоветовал ребятам написать о своей жизни до колонии и послать эти откровения Горькому. Макаренко сказал о детских исповедях: «Это было концентрированное детское горе!».

А Макаренко работал все время на износ, не зная выходных и отпусков. И ему мешали, завидовали и не верили. Финансовая инспектура придиралась к каждой мелочи: почему в колонии вместо костюмов купили доски. Она не хотела понимать, что костюмов у ребят хватало, а для работы по дереву срочно нужны доски и т.д. Финансистов Макаренко называл «Кощеями». Не любили колонию и Макаренко наркомпросовские чиновники. Макаренко их называл «Педагогический Олимп». Постоянные проверки, разборка доносов, не прощали успеха… Ругали за «военные порядки», за то, что дети работают… А в нашей стране был запрещен детский труд. Писал Горькому: «Меня сейчас едят, даже не за ошибки, а за самое дорогое, что у меня есть, – за мою систему. Ее вина только в том, что она моя, что она не составлена из шаблонов».

Не случайно в сохранившихся его строчках: «Я живу плохо. Очень много работаю, очень мало сплю, много злюсь и как-то лишен перспектив», «Меня ненадолго хватит, я ведь живу только за счет нервов». А если еще учесть, что у него была врожденная болезнь сердца. «…Грохнулся в обморок прямо на улице». Но при этом утверждал, что несчастных людей быть не должно, а если человек несчастен, то никто об этом не должен знать. И еще мудрость Макаренко: «Научить человека быть счастливым – нельзя, но воспитать его так, чтобы он был счастливым, можно». Он и воспитывал своих колонистов быть счастливыми.

В марте 1928 года появилась статья профессора Чайкина, который еще недавно просил Макаренко принять в колонию своего непутевого сына. Профессор обвинил Макаренко в том, что его система воспитания «не советская», что Макаренко проповедует идеи буржуазных отношений…

В мае того же года страшный удар по Макаренко нанесла Надежда Крупская. А она в то время была одним из руководителей НАРКОМПРОСа. Антон Семенович оказался не первой ее жертвой. Статьей в «Правде» она погубила Корнея Чуковского как детского сказочника, призвала бороться с «чуковщиной». Кстати, заодно бездетная Крупская запретила издавать сказки для детей. Те, кто читал «Республику Шкид», тот помнит, насколько интересна была эта особая школа, как проявил себя прекрасный педагог Викниксор (так звали ребята любимого учителя Виктора Николаевича Сорока-Росинского). Крупская закрыла эту школу в Ленинграде, дала ей срок всего пять лет (1920-1925). А Сорока-Росинскому запретили преподавать. На 8-м съезде комсомола Крупская обрушилась на Макаренко (он сказал – «разделала»), обвинив его в том, что у него не советская система воспитания, что ему «не место в нашей педагогике»… Ему грозил арест. В конце 20-х годов педагогическую концепцию Макаренко в СССР по существу запретили.

Макаренко подал заявление об уходе. Его уговорили остаться до приезда Горького, который обещал приехать летом 1928 года. Горький приехал на три дня в колонию, это был праздник. Познакомился с ребятами, работал с ними, общался с Антоном Семеновичем. Потом Горький писал Макаренко: «Удивительный Вы человечище и как раз из таких, в каких Русь нуждается». Макаренко не стал жаловаться Горькому на свои печали. Поручил колонию Журбину и уехал из колонии на другой день после отъезда Горького. Но успел помочь старшим колонистам устроиться на работу на харьковских заводах, помог с квартирами. Больше в Куряже, в своей колонии Макаренко не был.

Максим Горький и Антон Макаренко с воспитанниками колонии. 1928 год

Коммуна имени Дзержинского

Антон Семенович согласился на перевод его в коммуну им. Дзержинского. Помог ему в этом деле хороший человек – нарком НКВД Украины Всеволод Балицкий. Он еще в 1927 году вычеркнул фамилию Макаренко из списка контрреволюционеров, которых должны были судить.

Работа в коммуне им. Дзержинского – это особый период в жизни Макаренко. Для коммуны было построено под Харьковом особое здание с учетом всего, что требовала работа, учеба и жизнь коммунаров. И работа была другой. Ребятам поручили производить электродрели, а потом и фотоаппараты ФЭД. Тогда это считалось чудом техники. Коммуна стала зарабатывать деньги. Достигла 5 миллионов прибыли! Коммуна была первой среди детских учреждений в СССР, которая перешла на полное самообеспечение. Ребята успевали и работать, и учиться. Было 20 кружков! И была возможность побывать ребятам в интересных поездках: в Москву, на Волгу, на Кавказ… Многие выпускники шли на рабфак, в институты. Коммуна помогала им учиться. И тут был оркестр, свой театр. А когда они по праздникам выходили на улицы Харькова стройной колонной, в белых костюмах и под звуки оркестра, сбегался посмотреть на них весь город. С 1928 года по 1935-й год коммуну посетили 214 делегаций из разных стран, даже побывал премьер-министр Франции Эдуар Эррио. Коммуна казалась островком будущего. Часто сами родители просили взять их трудных детей в коммуну.

В 1932 Макаренко пришлось уйти с должности начальника коммуны. Его оставили на должности помощника начальника по педагогической части. Идут аресты тех, кто помогал коммуне.

Позже, в январе 1939 года коммуна была преобразована в промышленный комплекс и переименована в Харьковский комбинат НКВД СССР им. Дзержинского.

Работа в Киеве

В 1935 году Макаренко назначают помощником начальника колоний НКВД Украины. За четыре месяца до переезда в Киев Макаренко пережил тяжелейший инфаркт. И три месяца приходил в себя. Макаренко пишет Горькому: «Работа у меня сейчас бюрократическая, для меня непривычная и неприятная, по хлопцам скучаю страшно. Меня вырвали из коммуны в июне, даже не попрощался с ребятами». К тому же Макаренко тяжело пережил Постановление правительства о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних (1935). Ребят с 12 лет теперь привлекали к уголовному суду с применением всех мер уголовного наказания. Постановление подписано Калининым, Молотовым. То есть с этих пор 12-тилетних можно и расстреливать!

Летом 1936 года Макаренко пишет рапорт об увольнении из органов: «…польза, приносимая мною в органах, совершенно ничтожна. Прошу о скорейшем освобождении меня от должности».

В сентябре1936 года его пригласили на вечер в коммуну. И он, выступая, почему-то сказал роковую фразу: «Все мы работаем под руководством товарища Сталина. И даже если товарищ Сталин допустит тысячу ошибок, мы все равно должны идти за ним». Посыпались доносы. Обвинили в покушении на советский строй. А он еще и не в партии! Опять Макаренко был спасен Балицким, стал членом Союза писателей, смог в 1937 году переехать в Москву. И его книги не были изъяты из библиотек. Но в эти годы Макаренко лишился своих спасителей: в 1936 году умер Горький, а в 1937-м арестовали Балицкого и вскоре расстреляли.

Макаренко в Москве

В столице семья Макаренко поселилась в писательском доме в Лаврушинском переулке, что напротив Третьяковской галереи. Там жили все известные писатели: Фадеев, Пастернак, Барто, Либединские… Макаренко просил дать ему работу в обычной школе. Не дали. Занялся литературой. В 1937 появилась его «Книга для родителей» (1-я ч.). Издал «Флаги на башнях» (1938). Ее жестоко громили критики. С 1937 по 1939 год Макаренко написал около 60 научных работ. В 1939 году за два месяца до ухода из жизни Макаренко неожиданно получил награду – Орден Трудового Красного знамени. Оказывается, Сталину заранее дали большой список на награждение. В этот список попали Гайдар, Сейфуллина, Либединский… Причем им доставалась не самая высокая награда, не орден Ленина. Макаренко числился в списке педагогов. Есть легенда, что сам Сталин вычеркнул фамилию Макаренко из этого списка и внес в список писателей.

Семья Макаренко

Когда-то в ранней юности он считал, что семья портит детей. И не собирался в будущем жениться и заводить потомство. Макаренко с детства стеснялся своей внешности, не богатырского роста, большого носа, близорукостью, болезненностью… Но при этом он оказался очень влюбчивым человеком. Чаще всего девушки и женщины не отвечали ему взаимностью. Однажды еще совсем молодым он отчаянно влюбился в жену знакомого священника. Она была старше Антона на 8 лет. И он добился ее любви, она ушла от мужа к Антону. Был в семье большой скандал. Отец выгнал Антона из дома, даже назвал его однажды «антихристом». А Елизавета Григорович двадцать лет была гражданской женой Антона Семеновича. Она закончила педагогические курсы и работала с Антоном в колонии. Он ее вывел в «Педагогической поэме» как воспитательницу Елизавету Григорьевну. Но потом он разочаровался в своем выборе, семья распалась.

Где-то в конце 20-х годов в колонию приехала с инспекцией молодая красивая женщина – Галина Стахиевна Салько. Ей понравилось в колонии, а Антон Семенович влюбился. Сохранились его письма к Галине. Любой поэт позавидовал бы тому, как они написаны. Позже Галина Салько сама приехала в колонию к Антону Семеновичу. Привезла с собой сына от первого брака. Сын воспитывался в колонии. В 1935 году, когда Антон Семенович работал в управлении НКВД, их заставили оформить брак. Салько стала Галиной Макаренко. Но и этот брак был не до конца счастливым. Где-то я прочитала фразу, которую Макаренко произнес жене: «Если ты не выйдешь из партии, я повешусь!». Сам Макаренко до конца своих дней в партию не вступил. А когда он умер, Галина Стахиевна развернула бурную деятельность, чтобы прославить работу мужа: много выступала, писала, занималась изданием книг мужа. И была жестким цензором для авторов статей, что можно писать о муже, а что не стоит. Своих детей у Макаренко в браках не было. Он воспитывал, кроме своих колонистов, сына Галины – Льва и дочку родного брата – Олимпиаду (об этом ниже).

Уход Макаренко

В марте 1939 года Макаренко жил в Доме писателей под Москвой и работал там над сценарием. Его вызвали в столицу. 1 апреля он поспешил на станцию Голицыно. И, наверное, догадывался, что вызов не случаен. Торопился, боялся опоздать на электричку. Вбежал в вагон. Ему стало плохо. Он лег на вагонную скамейку и умер от разрыва сердца. Говорят, что он успел сказать, что он писатель Макаренко, а кто-то утверждает, что он не мог успеть сказать. Но по бумагам сразу узнали, кто он. Врачи, которые анатомировали Макаренко, были удивлены. Они никогда не видели, чтобы сердце разорвалось на две половинки. Наверняка сказались и тяжелейшая работа без выходных и отпусков, и преследования, и врожденная болезнь сердца, и постоянное курение… И еще есть сведения, что смерть спасла его от ареста. Что в Москве его встречали с наручниками. Хоронили Макаренко на Новодевичьем кладбище. Хоронил Союз писателей и бывшие колонисты и коммунары. От управления народным образованием и от властей не было ни одного человека. Не было на похоронах и жены («врачи не советовали»). В сообщениях в газетах не было ни слова о педагогической работе Макаренко.

* * *

Выпускников Макаренко было около трех тысяч. И удивительно, что ни одного процента брака! Все выросли достойными людьми. Алексей Явлинский (отец Григория Явлинского), Леонид Конисевич, Иван Токарев, Семен Калабалин (Карабанов в «Педагогической поэме») … О Карабанове будет отдельный рассказ. Во время войны многие храбро воевали. Каждые пять лет, пока они были живы, колонисты и коммунары собирались. Когда-то Корней Чуковский услышал разговор бывших воспитанников Макаренко и удивился их речи. Было представление, что это разговаривают выпускники Оксфорда. Чистая речь интеллигентов!

И сегодня в нашей стране много детских домов и интернатов. Опубликованы данные нашей генпрокуратуры о том, что происходит с выпускниками этих заведений. Только 10% выпускников адаптируется в жизни. 40% уходят в преступники, 40% в алкоголики и наркоманы, а 10 % кончают жизнь самоубийством. Тут не нужны комментарии.

Брат Антона Макаренко

Еще не так давно никто не знал о брате Макаренко – Виталии (1895-1983). Он был моложе Антона на 7 лет. До революции – служба в царской армии. В Первой мировой войне был 4 раза ранен, награжден орденом за храбрость. После революции стал работать учителем вместе с Антоном в высшем начальном училище Крюкова (1917-1920), преподавал физкультуру, военное дело. Антон у брата многому научился, как работать с детьми. Но это продолжалось недолго. В 1920 году Виталия, как бывшего белого офицера, должны были расстрелять. Виталию ничего не оставалось, как бежать из страны. Его беременная жена осталась на Украине. Их дом был разграблен. Виталий добрался до Парижа. Он был талантливый человек. Стал известным фотографом, у которого снимались парижские звезды. Но он был еще и азартным человеком, проиграл свое состояние и умер на юге Франции в Доме престарелых, пережив брата на 44 года. В те времена переписка с родными, живущими за рубежом, была невозможной. В анкетах на вопрос: «Есть ли родственники за границей» страшно было ответить утвердительно. Это грозило арестом, ссылкой. Но Макаренко не скрывал, что у него был брат. Переписка братьев закончилась в конце 20-х годов.

Но случилось так, что Виталий написал о брате книгу. Дело в том, что опыт работы с беспризорными Макаренко был широко известен. О нем писали в газетах, в колонию Макаренко приезжали делегации (и иностранные). Опыт Макаренко очень интересовал педагогов Японии, Германии. В Германии была создана лаборатория «Макаренко-реферат» в университете Марбурга во главе с ученым Гётцем Хиллигом. Хиллиг узнал, что во Франции живет родной брат Антона Макаренко, приехал к нему и уговорил написать книгу о брате. Тот не сразу согласился, но написал – «Мой брат Антон Макаренко» (1971). До 1987 года эти воспоминания у нас были запрещены. Из этой книги читатель узнает о раннем детстве Антона Семеновича. Его отец был мастером в железнодорожных мастерских. Мать из старинного дворянского, обедневшего рода. Антон родился недоношенным. Мать пошла за водой, поскользнулась на льду, неудачно упала. Сын родился раньше срока очень слабым. Все детство его мучил хронический насморк, фурункулы. Взрослым он прятал шрамы от фурункулов на шее высоким воротником рубашки. Близорукость заставляла носить очки. Мальчишки в детстве над ним издевались. Но Виталий был младше Антона, так что наблюдать за братом в его раннем детстве он не мог, его слова о детстве брата скорее всего по рассказам родителей. Стоит в интернете прочитать книгу Виталия Макаренко и многое узнать не только о детстве брата, но и его юности, его отношении к семье, его влюбленностях, первых работах, увлечение книгами… Виталий в своих оценках брата не всегда объективен, но по всему видно, что он любил Антона, считал его самым образованным человеком из тех, кого он знал.

Позже Гётц Хиллиг написал книгу «В поисках истинного Макаренко».

Стоит сказать и о судьбе жены Виталия, которая осталась одна. О ней стал заботиться Антон Семенович, взял ее в свою колонию. А когда родилась племянница, все стали ее считать приемной дочкой Макаренко. Олимпиада выросла, вышла замуж за поэта Сергея Васильева. У них родилась дочка Катя, которая позже стала известной артисткой Екатериной Васильевой. Все ее знают по многим фильмам. О том, что у нее есть живой дед, она узнала только в 1962 году. Хотела поехать к нему в Париж, познакомиться, но ее не выпустили из страны. Сына Олимпиада назвала Антоном в честь Макаренко. Антон Сергеевич Васильев – режиссер, сценарист, поэт сумел побывать на могиле деда во Франции. Удивительно, что дочь Виталия – Олимпиада умерла с отцом в один день – 22 июля 1983 года

Раньше не писали и о других родственниках Макаренко. Оказывается, его родная сестра Александра, ее дети и внуки создали в Москве благотворительную организацию.

Стоит посмотреть в интернете «Семейные тайны Антона Макаренко». 2005. Ч.1,2.

Семен Калабалин (1903-1972)

О самом ярком воспитаннике Макаренко – Семене Калабалине (в «Педагогической поэме» – Карабанов) стоит рассказать отдельно еще и потому, что его работа имела к нашему краю прямое отношение. Напомню. Макаренко взял этого парня на поруки из тюремной камеры смертников, где сидели бандиты. Всех однокамерников Семена уже расстреляли. Он ждал своей участи. И вдруг попал в колонию, к Макаренко. А тот удивил его сразу тем, что доверил ему получить довольно большую сумму денег для колонии. С этого и началась их дружба. Семен был буквально влюблен в своего наставника, стал у него важным помощником. Прошли годы. Семен пошел учиться на хлебороба, окончил агрономический рабфак, но сказал Макаренко на смешанном русском и украинском языках: «Хай ему с тем хлеборобством! Не можу без пацанов буты. Сколько еще хороших хлопцев дурака валяют на свете, ого!». И принял эстафету от Макаренко. Он успел обзавестись семьей. Женился на колонистке Гале Подгорной. Макаренко ее охарактеризовал: «Существо донельзя чернобровое и черноглазое». У Галины своя история. Она из старой дворянской семьи Майер, но революция разорила семью. И Галина попала в колонию. Карабанов стал директором детского дома под Ленинградом. Там случилась трагедия. В детдом направили психически нездорового воспитанника. И тот убил первенца Калабалиных – трехлетнего Костика. Семен и Галина попросили перевести их на Украину.

Московская писательница Фрида Вигдорова в молодости работала в Магнитке. И ее первая книга «Мой класс» (1949), написанная на опыте работы в магнитогорской школе, ее прославила. А чуть позже она написала для школьников трилогию о судьбе Калабалина – «Дорога в жизнь». Две первых книги написаны от лица Семена Афанасьевича о его работе под Ленинградом и Киевом, а третья – «Черниговка» о военном времени. Семен Калабалин был на фронте. Два с половиной года семья о нем ничего не знала. Галина Константиновна заменила мужа на посту директора детского дома. В начале войны детский дом (80 детей и воспитатели) в двух теплушках был отправлен с Украины на Урал, в наш Катав-Ивановск (в книге Заозерск). Позже детей в детдоме становилось больше, привозили детей из Ленинграда… Какова была жизнь детского дома и семьи Калабалиных, в которой были свои дети, надо читать в книге. Для того, чтобы все это написать, Вигдорова не раз приезжала в Катав-Ивановск, в Челябинск. И книга получилась очень достоверной, очень талантливой.

«Дорога в жизнь» вернула честное имя Семену Калабалину. Дело в том, что во время войны он был дважды ранен, попал в плен, бежал, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, чудом выжил, несколько раз был награжден. А когда он вернулся, ему не давали работать. Он был открытым, честным человеком. Его очень любили дети и не любило начальство. А тут еще и плен. Этого не прощали. На него клеветали, писали доносы, донимали проверками. Книга полностью оправдала Калабалина. На презентации «Дороги в жизнь» в ленинградском пединституте им. Герцена писательница и педагог Наталья Долинина наблюдала, как на сцену к Вигдоровой поднялся Калабалин. Он большой, рослый, Вигдорова маленькая. Он поднял ее под локотки и расцеловал.

Галина Константиновна Калабалина за работу в детском доме первая из учителей на Южном Урале получила звание Заслуженного учителя РСФСР (1943). А их сын Антон Семенович стал известным педагогом – ученым.

Еще несколько слов о Макаренко

Известный педагог и журналист Симон Соловейчик написал: «Макаренко сначала переделал себя, потом своих колонистов, а затем всю науку воспитания». В конце «Педагогической поэмы» Макаренко написал: «И все такой же трудной и хитрой остается наука педагогика». Не случайно до сих пор спорят об уроках воспитания Макаренко. Не случайно труды Макаренко переведены на 36 языков мира. В Японии труды Антона Семеновича издаются массовыми тиражами и считаются обязательной литературой для руководителей предприятий. Я уже писала, что главная книга Макаренко «Педагогическая поэма» у нас впервые издана полностью. По его книгам сняты фильмы

О Макаренко много написано. Много материалов в интернете. Есть книга нашего земляка – писателя Михаила Фонотова «Времена Антона. Судьба и педагогика А.С. Макаренко (2013).

В России и на Украине есть музеи Макаренко, памятники. Есть очень хороший памятник Макаренко на его могиле на Новодевичьем кладбище; памятник, на котором он с воспитанниками, в парке «Этномир» в Калужской области. К сожалению, в 2016 году вандалы разбили его памятник рядом с музеем в Кременчуге – Крюкове, где Макаренко работал в молодости. Есть улицы его имени.

Но, по-настоящему, его методы воспитания далеко не полностью восприняты педагогами и управлением образованием в нашей стране. До сих пор идут споры о пользе его методов и применении их в современных условиях. А жаль!

Н.Капитонова, vokrugknig.blogspot.com